У американки Эдит Кушинг (Миа Васиковска) сложные отношения с потусторонними силами с самого детства. Когда ей было десять, призрак только что скончавшейся матери залез к девочке в кроватку и, приобняв костлявыми пальцами, пообещал следующую встречу у Багрового пика. Четырнадцать лет спустя тот же призрак явился уже выросшей и ставшей писательницей историй с привидениями Эдит вновь – причем с тем же предупреждением. Девушка, впрочем, еще не знает, что подлинную угрозу ей готовит не тот мир, а этот – в лице лощеного британского аристократа Томаса Шарпа (Том Хиддлстон) и его подозрительной сестры (Джессика Честейн). Первый разобьет ей сердце. Вторая сделает все, чтобы Эдит оказалась в родовом поместье Шарпов. Гигантской, полуразрушенной готической громаде, стоящей на залежах алой глины как на крови и прозванной местными… правильно, Багровый пик.

Подписаться на iGuides в Telegram, чтобы узнать обо всем первым — t.me/iguides

Реклама старательно позиционирует «Багровый пик», новый фильм мексиканского визионера Гильермо Дель Торо, как хоррор. Похожие на полуразложившихся трупов призраки атакуют из темноты, актриса Васиковска дрожит от страха в темных коридорах, Хиддлстон с Честейн по-сатанистски смотрят иcподлобья. Не стоит, впрочем, верить трейлерам. Действительно страшного здесь мало, а привидений не видит никто, кроме впечатлительной бедняжки Эдит – да и то, они ее скорее предупреждают, чем пытаются убить. Нет, Дель Торо, хотя и заигрывает с готикой, подразумевает жанр, даже более анахроничный – викторианскую историю любви. Любви того сорта, что одних сводит с ума, толкая на безумства, других же наделяет сверхъестественными, в сущности, талантами к выживанию.



Своей вере в любовь Дель Торо в «Пике» привержен до абсурда – романтичность этого фильма способна как очаровывать, так и отталкивать; она же пронизывает сюжет от и до, начиная с литературных амбиций героини Васиковски и ее отношений с отцом и заканчивая финальной разборкой в необъятном особняке Шарпов. Доведение до предела (и шаг дальше, за грань хорошего вкуса и правил приличя), вообще, оказывается здесь основным его приемом. Если призраки – то нарисованные, как живая мертвечина. Если насилие – то с раскроенными черепами и реками крови. Если готика – то доведенная до китча, платьев-штор и снежинок с кулак через проемы в крыше. Если любовь – то до постельных сцен и помутнения рассудка на грани с извращением.

Этот прием, при всей его обаятельности в теории, не очень-то работает. «Багровый пик» временами обаятелен, визуально эффектен и даже время от времени неплохо шутит (правда, добрая половина юмора стерлась в дубляже) – но никогда по-настоящему не захватывает дух. То ли дело в том, что в отличие от ранних квазихорроров Дель Торо, «Пик» лишен психотрагедийной базы (которой хвастал, например, «Лабиринт Фавна»). То ли – в том, что сам жанр викторианской женской кинопрозы, отягощенной призраками, давно покрыт трупными пятнами. То ли – в том, что размашистая, по идее, мелодрама временами смотрится, как комедия о вторжении впечатлительной американки с лопатой в чопорные обстоятельства чисто английского классового конфликта. Но, так или иначе – это первый полноценный промах мексиканца, не фильм, но монстр Франкенштейна, который в отсутствие электричества так и не оживает.